Событие-толчок и вспышку мысли можно сравнить с точным ударом по воротам при игре в футбол. Вначале следует удар по мячу, несколько секунд спустя кожаный снаряд влетает в сетку. Такими «мысленными голами» были удачно найденные аналогии — будь то пропеллер в форме винта, как у Леонардо; пропеллер с лопастями-крыльями, как у братьев Райт; или человеческое тело, вытеснившее воду из ванной у Ньютона. Но разве поиск аналогий единственный вариант «поразить ворота»? Более широкое представление о таких возможностях дает одно из выдающихся мировых открытий — создание теории эволюции.
К сентябрю 1838 г. Чарльз Дарвин уже пятнадцать месяцев как закончил свое знаменитое морское странствие на корабле «Бигль». В результате этой экспедиции он немало изучил разнообразные виды животных на Галапагосских островах, собрав неопровержимые свидетельства эволюционного процесса живой природы. Убедившись в результате своих исследований в действительности эволюции, Чарльз Дарвин задумался над ее механизмом. Если эволюция истинно существует, то что же повергает этот процесс в действие?
Абсолютно все записи Дарвин заполнил размышлениями на эту тему, причем часть его идей имели весьма эксцентричный характер. Решающее озарение посетило его именно тогда, когда он отвлекся от основного вопроса, над которым бился. Дарвин рассказывал, как решил отдохнуть за чтением работы Мальтуса «Заметки о природе народонаселения», в которой автор сделал попытку доказать, что неконтролируемое увеличение численности людей на Земле опережает рост объема провизии и грозит глобальной катастрофой. Размышляя над выдвинутой Мальтусом теорией, Дарвин вдруг понял — живые существа выживают благодаря передаче наиболее лучших признаков и качеств своему потомству. Отсюда вырисовывался и сам механизм эволюции. Так открылся недостающий ключ для решения сложнейшей головоломки, над которой он работал многие месяцы.
Стоит заметить, сам Дарвин не сразу осознал всю значимость своего открытия. Врач-психолог Говард Грубер, хорошо знакомый с рабочими записями Дарвина, утверждает, что тот вовсе не расценивал пришедшее понимание как некое прозрение. Дарвин просто зафиксировал в журнале свой взгляд на ход естественного отбора, как фиксировал десятки других гипотез, связанных с процессом эволюции. В течение нескольких дней он к этой идее не возвращался. Лишь перечитав записи, осознал всю значимость этой гипотезы и приступил к ее детальной разработке. Кто-то может заметить, что в данном случае Дарвин испытал толчок скорее тихий и медленный, чем резкий. Для некоторых открытий требуется определенное время, чтобы осознать их подлинное значение. Но время, требующееся для окончательного постижения, существенно меньше, чем общее время поисков. И толчок остается толчком, если сравнивать его скорость с предшествующим периодом.
Сам Дарвин весьма поверхностно объяснил, как именно пришел к своему открытию. В автобиографии, опубликованной в 1938 г., он написал, что по прочтении предсказания Мальтуса по поводу перенаселения его «вдруг осенило, что в таких обстоятельствах выживут наиболее приспособленные особи, а менее приспособленные погибнут». Опасаясь гонений и критики со стороны приверженцев библейской версии сотворения мира, Дарвин не спешил с обнародованием своей гипотезы в течение целых двадцати лет, пока твердо не удостоверился в справедливости этой идеи. К тому же выводу пришел и Рассел Уоллес, причем, он тоже пришёл к такому выводу после прочтения рукописей Мальтуса, который, таким образом, убил двух зайцев одним выстрелом. Уоллес ознакомился с идеями Мальтуса однако ему понадобилось время, для того чтобы переварить прочтенное. Уоллес — по сравнению с Дарвином — протянул намного больше ассоциативных связей от рассуждений Мальтуса к процессу естественного отбора. В общем виде эти связи сводятся к следующему:
1. Мальтус писал не о животных, а о людях. Он акцентировал, что рост численности первобытного населения заметно сдерживали войны, несчастные случаи, болезни и другие подобные факторы.
2. Уоллес пришёл к выводу, что те же представления правильны и для животного мира.
3. Животные плодятся быстрее людей, а это отмечает более высокий уровень смертности.
4. Рассуждая подобным образом, Мальтус себя спрашивал: «Почему одни умирают, а другие выживают?»
5. Ответ лежал на поверхности: «Выживают наиболее приспособленные. Самые здоровые особи избегают болезней; в борьбе гибнут самые слабые; от голодной смерти застрахованы ловкие охотники или же те, у кого лучшая пищевая система».
6. «И тут, меня вдруг осенило — писал Уоллес, — именно этот спонтанный процесс и порождает улучшение пород и рас, так как в каждом поколении слабые погибают, а самые сильные остаются — то есть выживают наиболее приспособленные».
Теперь уже трудно установить, насколько соответствует действительности ход рассуждений Уоллеса, изложенный им в автобиографии. Да и вряд ли можно требовать от этих записей тщательного, пошагового описания всего мыслительного процесса. Автор пользуется такими фразами, как «меня вдруг осенило», указывающими на тот же, упомянутый выше, сознательный щелчок. Приведенное выражение Уоллеса имеет три стороны:
Во-первых, даже обнаружение аналогий еще не решает проблемы. Что касается аналогии, в данном случае все достаточно ясно: любое человеческое существо, прежде всего, представляет собой биологический организм.
Во-вторых, свою роль играет выявление логической взаимосвязи. Уоллес в своих заметках говорит не о случайно удавшемся прыжке наобум, а о целой цепочке логических умозаключений.
И в-третьих, это формулировка ключевого вопроса: «Почему одни выживают, а другие умирают?» До такого вопроса не каждому дано додуматься. Полная картина акта мыслительного прорыва намного шире. Помимо поиска и нахождения нужной аналогии, она включает логическую экстраполяцию и точную постановку главного вопроса, что и позволило в итоге прийти к таким потрясающим выводам.
